«Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова». После
игры Томский рассказал удивительную историю своей бабушки, которая знает
тайну трёх карт, якобы открытую ей знаменитым Сен-Жерменом, непременно
выигрывающих, если поставить на них подряд. Обсудив этот рассказ,
игравшие разъехались по домам. Эта история показалась неправдоподобной
всем, включая и Германна, молодого офицера, который никогда не играл,
но, не отрываясь, до самого утра следил за игрой.Бабушка
Томского, старая графиня, сидит в своей уборной, окружённая служанками.
Здесь же за пяльцами и её воспитанница. Входит Томский, он заводит
светскую беседу с графиней, но быстро удаляется. Лизавета Ивановна,
воспитанница графини, оставшись одна, смотрит в окно и видит молодого
офицера, появление которого вызывает у неё румянец. От этого занятия
её отвлекает графиня, отдающая самые противоречивые приказания и при
этом требующая их немедленного исполнения. Жизнь Лизаньки в доме
своенравной и эгоистичной старухи несносна. Она виновата буквально
во всем, что раздражает графиню. Бесконечные придирки и капризы
раздражали самолюбивую девушку, которая с нетерпением ожидала своего
избавителя. Вот почему появление молодого офицера, которого она видела
уже несколько дней подряд стоящим на улице и смотревшим на её окошко,
заставило её раскраснеться. Этим молодым человеком был не кто иной, как
Германн. Он был человеком с сильными страстями и огненным воображением,
которого только твёрдость характера спасала от заблуждений молодости.
Анекдот Томского распалил его воображение, и он захотел узнать тайну
трёх карт. Это желание стало навязчивой идеей, невольно приведшей его
к дому старой графини, в одном из окон которого он заметил Лизавету
Ивановну. Эта минута и стала роковой.Германн начинает оказывать
знаки внимания Лизе, чтобы проникнуть в дом графини. Он тайком передаёт
ей письмо с объяснением в любви. Лиза отвечает. Германн в новом письме
требует свидания. Он пишет к Лизавете Ивановне каждый день и наконец
добивается своего: Лиза назначает ему свидание в доме на то время, когда
её хозяйка будет на балу, и объясняет, как незамеченным проникнуть
в дом. Едва дождавшись назначенного времени, Германн проникает в дом
и пробирается в кабинет графини. Дождавшись возвращения графини, Германн
проходит к ней в спальню. Он начинает умолять графиню открыть ему
секрет трёх карт; видя сопротивление старухи, он начинает требовать,
переходит к угрозам и наконец достаёт пистолет. Увидев пистолет, старуха
падает в страхе с кресел и умирает.Воротившаяся вместе
с графиней с бала Лизавета Ивановна боится встретить в своей комнате
Германна и даже испытывает некоторое облегчение, когда в ней никого
не оказывается. Она предаётся размышлениям, как внезапно входит Германн
и сообщает о смерти старухи. Лиза узнает, что не её любовь - цель
Германна и что она стала невольной виновницей гибели графини. Раскаяние
терзает её. На рассвете Германн покидает дом графини.Через три
дня Германн присутствует на отпевании графини. При прощании с покойной
ему показалось, что старуха насмешливо взглянула на него. В расстроенных
чувствах проводит он день, пьёт много вина и дома крепко засыпает.
Проснувшись поздней ночью, он слышит, как кто-то входит к нему, и узнает
старую графиню. Она открывает ему тайну трёх карт, тройки, семёрки
и туза, и требует, чтобы он женился на Лизавете Ивановне, после чего
исчезает.Тройка, семёрка и туз преследовали воображение Германна.
Не в силах противиться искушению, он отправляется в компанию известного
игрока Чекалинского и ставит огромную сумму на тройку. Его карта
выигрывает. На другой день он поставил на семёрку, и вновь выигрыш его.
В следующий вечер Германн вновь стоит у стола. Он поставил карту,
но вместо ожидаемого туза в руке его оказалась пиковая дама. Ему
кажется, что дама прищурилась и усмехнулась... Изображение на карте
поражает его своим сходством со старой графиней.
Год написания:
1727
Время прочтения:
Описание произведения:
Первое издание книги вышло в 1726 году. Автором является Джонатан Свифт. Оригинал книги Путешествия Гулливера имеет более длинное название. В книги Свифт весьма остроумно обращает внимание на людские и общественные пороки. На русский язык книга впервые была переведена в 1772 году. В советское время книга издавалась в полном и сокращенном виде.
Ниже вы можете ознакомиться с кратким содержанием книги Путешествия Гулливера.
Путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей
«Путешествия Гулливера» - произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие (отнюдь, впрочем, не «сентиментальное», которое в 1768 г. опишет Лоренс Стерн); это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчётливые черты антиутопии - жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчётливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное - это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчёт в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей - тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, - все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть - поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.
В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. И первой такой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия. Но сначала - два слова о самом герое. В Гулливере слились воедино и некоторые черты его создателя, его мысли, его представления, некий «автопортрет», однако мудрость свифтовского героя (или, точнее, его здравомыслие в том фантастически абсурдном мире, что описывает он всякий раз с неподражаемо серьёзно-невозмутимой миной) сочетается с «простодушием» вольтеровского Гурона. Именно это простодушие, эта странная наивность и позволяет Гулливеру столь обострённо (то есть столь пытливо, столь точно) схватывать всякий раз, оказываясь в дикой и чужой стране, самое главное. В то же время и некоторая отстранённость всегда ощущается в самой интонации его повествования, спокойная, неспешная, несуетная ироничность. Словно он не о собственных «хождениях по мукам» рассказывает, а взирает на все происходящее как бы с временной дистанции, причём достаточно немалой. Одним словом, иной раз возникает такое чувство, будто это наш современник, некий неведомый нам гениальный писатель ведёт свой рассказ. Смеясь над нами, над собой, над человеческой природой и человеческими нравами, каковые видятся ему неизменными. Свифт ещё и потому является современным писателем, что написанный им роман кажется принадлежащим к литературе, которую именно в XX столетии, причём во второй его половине, назвали «литературой абсурда», а на самом деле её истинные корни, её начало - вот здесь, у Свифта, и подчас в этом смысле писатель, живший два с половиной века тому назад, может дать сто очков вперёд современным классикам - именно как писатель, изощрённо владеющий всеми приёмами абсурдистского письма.
Итак, первой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Уже в этой, первой части романа, равно как и во всех последующих, поражает умение автора передать, с психологической точки зрения абсолютно точно и достоверно, ощущение человека, находящегося среди людей (или существ), не похожих на него, передать его ощущение одиночества, заброшенности и внутренней несвободы, скованность именно тем, что вокруг - все другие и все другое.
В том подробном, неспешном тоне, с каким Гулливер повествует обо всех нелепостях, несуразностях, с какими он сталкивается, попав в страну Лилипутию, сказывается удивительный, изысканно-потаённый юмор.
Поначалу эти странные, невероятно маленькие по размеру люди (соответственно столь же миниатюрно и все, что их окружает) встречают Человека Гору (так называют они Гулливера) достаточно приветливо: ему предоставляют жилье, принимаются специальные законы, которые как-то упорядочивают его общение с местными жителями, с тем чтобы оно протекало равно гармонично и безопасно для обеих сторон, обеспечивают его питанием, что непросто, ибо рацион незваного гостя в сравнении с их собственным грандиозен (он равен рациону 1728 лилипутов!). С ним приветливо беседует сам император, после оказанной Гулливером ему и всему его государству помощи (тот пешком выходит в пролив, отделяющий Лилипутию от соседнего и враждебного государства Блефуску, и приволакивает на верёвке весь блефусканский флот), ему жалуют титул нардака, самый высокий титул в государстве. Гулливера знакомят с обычаями страны: чего, к примеру, стоят упражнения канатных плясунов, служащие способом получить освободившуюся должность при дворе (уж не отсюда ли позаимствовал изобретательнейший Том Стоппард идею своей пьесы «Прыгуны», или, иначе, «Акробаты»?). Описание «церемониального марша»... между ног Гулливера (ещё одно «развлечение»), обряд присяги, которую он приносит на верность государству Лилипутия; её текст, в котором особое внимание обращает на себя первая часть, где перечисляются титулы «могущественнейшего императора, отрады и ужаса вселенной», - все это неподражаемо! Особенно если учесть несоразмерность этого лилипута - и всех тех эпитетов, которые сопровождают его имя. Далее Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами... низких каблуков, а другой - высоких, причём между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с... древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях... употреблялись только низкие каблуки...». Ну чем не реформы Петра Великого, споры относительно воздействия которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день! Ещё более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» - Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца - с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведёт речь о современной ему Англии, разделённой на сторонников тори и вигов - но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху - свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях - писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.
Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал... обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», без большого труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, также отнюдь не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.
Надо сказать, что не только описанные Свифтом ситуации, человеческие слабости и государственные устои поражают своим сегодняшним звучанием, но даже и многие чисто текстуальные пассажи. Цитировать их можно бесконечно. Ну, к примеру: «Язык блефусканцев настолько же отличается от языка лилипутов, насколько разнятся между собою языки двух европейских народов. При этом каждая из наций гордится древностью, красотой и выразительностью своего языка. И наш император, пользуясь преимуществами своего положения, созданного захватом неприятельского флота, обязал посольство [блефусканцев] представить верительные грамоты и вести переговоры на лилипутском языке». Ассоциации - Свифтом явно незапланированные (впрочем, как знать?) - возникают сами собой...
Хотя там, где Гулливер переходит к изложению основ законодательства Лилипутии, мы слышим уже голос Свифта - утописта и идеалиста; эти лилипутские законы, ставящие нравственность превыше умственных достоинств; законы, полагающие доносительство и мошенничество преступлениями много более тяжёлыми, нежели воровство, и многие иные явно милы автору романа. Равно как и закон, полагающий неблагодарность уголовным преступлением; в этом последнем особенно сказались утопичные мечтания Свифта, хорошо знавшего цену неблагодарности - и в личном, и в государственном масштабе.
Однако не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека Горы, многим возвышение (в смысле переносном и буквальном) совсем не по нраву. Обвинительный акт, который эти люди организуют, обращает все оказанные Гулливером благодеяния в преступления. «Враги» требуют смерти, причём способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как «истинный друг» Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза; «такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведёт в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками». В действительности же (государственные интересы как-никак превыше всего!) «потеря глаз не нанесёт никакого ущерба физической силе [Гулливера], благодаря которой [он] ещё сможет быть полезен его величеству». Сарказм Свифта неподражаем - но гипербола, преувеличение, иносказание абсолютно при этом соотносятся с реальностью. Такой «фантастический реализм» начала XVIII века...
Или вот ещё образчик свифтовских провидений: «У лилипутов существует обычай, заведённый нынешним императором и его министрами (очень непохожий... на то, что практиковалось в прежние времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества всем известные и всеми признанные. Речь немедленно оглашается по всей империи; и ничто так не устрашает народ, как эти панегирики императорскому милосердию; ибо установлено, что чем они пространнее и велеречивее, тем бесчеловечнее было наказание и невиннее жертва». Все верно, только при чем тут Лилипутия? - спросит любой читатель. И в самом деле - при чем?..
После бегства в Блефуску (где история повторяется с удручающей одинаковостью, то есть все рады Человеку Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и... случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, «я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности» (несомненная «отсылка» Свифта к собственным «Письмам суконщика» - его памфлету, вышедшему в свет в 1724 г.).
Вторым странным государством, куда попадает неугомонный Гулливер, оказывается Бробдингнег - государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Всякий раз свифтовский герой словно попадает в иную реальность, словно в некое «зазеркалье», причём переход этот происходит в считанные дни и часы: реальность и ирреальность расположены совсем рядом, надо только захотеть...
Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером на этот раз в точности соответствует тому, как вёл себя сам Гулливер с лилипутами, во всех подробностях и деталях, которые так мастерски, можно сказать, любовно описывает, даже выписывает Свифт. На примере своего героя он демонстрирует потрясающее свойство человеческой натуры: умение приспособиться (в лучшем, «робинзоновском» смысле слова) к любым обстоятельствам, к любой жизненной ситуации, самой фантастической, самой невероятной - свойство, какового лишены все те мифологические, выдуманные существа, гостем которых оказывается Гулливер.
И ещё одно постигает Гулливер, познавая свой фантастический мир: относительность всех наших представлений о нем. Для свифтовского героя характерно умение принимать «предлагаемые обстоятельства», та самая «терпимость», за которую ратовал несколькими десятилетиями раньше другой великий просветитель - Вольтер.
В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране - эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушённых его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас - просто выдумкой, враньём. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвёл некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Блеск!
Ещё больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «...мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества... Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещённым европейцам, совершенно чужды». И в самом деле - чужды, совершенно чужды! Издёвка Свифта настолько очевидна, иносказание настолько прозрачно, а наши сегодняшние по этому поводу естественно возникающие мысли настолько понятны, что тут не стоит даже труда их комментировать.
Столь же замечательно «наивное» суждение короля по поводу политики: бедный король, оказывается, не знал её основного и основополагающего принципа: «все дозволено» - вследствие своей «чрезмерной ненужной щепетильности». Плохой политик!
И все же Гулливер, находясь в обществе столь просвещённого монарха, не мог не ощущать всей унизительности своего положения - лилипута среди великанов - и своей, в конечном итоге, несвободы. И он вновь рвётся домой, к своим родным, в свою, столь несправедливо и несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: своё кажется... слишком маленьким. Привык!
В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, - верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера - Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лапутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове - хлопальщики, назначение которых - заставить слушателей (собеседников) сосредоточить своё внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадёт в его столицу город Лагадо, он будет потрясён сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти - все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектёры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю... прониклись презрением ко всем... учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектёров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны. Описание визита Гулливера в Академию, его бесед с учёными мужами не знает себе равных по степени сарказма, сочетающегося с презрением, - презрением в первую очередь в отношении тех, кто так позволяет себя дурачить и водить за нос... А лингвистические усовершенствования! А школа политических прожектёров!
Утомившись от всех этих чудес, Гулливер решил отплыть в Англию, однако на его пути домой оказался почему-то сначала остров Глаббдобдриб, а затем королевство Лаггнегг. Надо сказать, что по мере продвижения Гулливера из одной диковинной страны в другую фантазия Свифта становится все более бурной, а его презрительная ядовитость - все более беспощадной. Именно так описывает он нравы при дворе короля Лаггнегга.
А в четвёртой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы - это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты - то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа - еху, как две капли воды похожие на человека, только лишённые покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию...
В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об её обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях - и в очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом - недоумение, потом - возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе - вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройство их сообщества - это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе - что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» - Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он - еху, то и жить ему должно рядом с еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. Утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее учёностью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» - изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели...».
Надеемся, что вам понравилось краткое содержание книги Путешествия Гулливера. Будем рады, если эту книгу вам удастся прочитать полностью.
Путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей.
«Путешествия Гулливера» - произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие (отнюдь, впрочем, не «сентиментальное», которое в 1768 г. опишет Лоренс Стерн); это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчётливые черты антиутопии - жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчётливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов.
Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное - это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчёт в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей - тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, - все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть - поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.
В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. И первой такой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия. Но сначала - два слова о самом герое. В Гулливере слились воедино и некоторые черты его создателя, его мысли, его представления, некий «автопортрет», однако мудрость свифтовского героя (или, точнее, его здравомыслие в том фантастически абсурдном мире, что описывает он всякий раз с неподражаемо серьёзно-невозмутимой миной) сочетается с «простодушием» вольтеровского Гурона. Именно это простодушие, эта странная наивность и позволяет Гулливеру столь обострённо (то есть столь пытливо, столь точно) схватывать всякий раз, оказываясь в дикой и чужой стране, самое главное. В то же время и некоторая отстранённость всегда ощущается в самой интонации его повествования, спокойная, неспешная, несуетная ироничность. Словно он не о собственных «хождениях по мукам» рассказывает, а взирает на все происходящее как бы с временной дистанции, причём достаточно немалой. Одним словом, иной раз возникает такое чувство, будто это наш современник, некий неведомый нам гениальный писатель ведёт свой рассказ. Смеясь над нами, над собой, над человеческой природой и человеческими нравами, каковые видятся ему неизменными. Свифт ещё и потому является современным писателем, что написанный им роман кажется принадлежащим к литературе, которую именно в XX столетии, причём во второй его половине, назвали «литературой абсурда», а на самом деле её истинные корни, её начало - вот здесь, у Свифта, и подчас в этом смысле писатель, живший два с половиной века тому назад, может дать сто очков вперёд современным классикам - именно как писатель, изощрённо владеющий всеми приёмами абсурдистского письма.
Итак, первой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Уже в этой, первой части романа, равно как и во всех последующих, поражает умение автора передать, с психологической точки зрения абсолютно точно и достоверно, ощущение человека, находящегося среди людей (или существ), не похожих на него, передать его ощущение одиночества, заброшенности и внутренней несвободы, скованность именно тем, что вокруг - все другие и все другое.
В том подробном, неспешном тоне, с каким Гулливер повествует обо всех нелепостях, несуразностях, с какими он сталкивается, попав в страну Лилипутию, сказывается удивительный, изысканно-потаённый юмор.
Поначалу эти странные, невероятно маленькие по размеру люди (соответственно столь же миниатюрно и все, что их окружает) встречают Человека Гору (так называют они Гулливера) достаточно приветливо: ему предоставляют жилье, принимаются специальные законы, которые как-то упорядочивают его общение с местными жителями, с тем чтобы оно протекало равно гармонично и безопасно для обеих сторон, обеспечивают его питанием, что непросто, ибо рацион незваного гостя в сравнении с их собственным грандиозен (он равен рациону 1728 лилипутов!). С ним приветливо беседует сам император, после оказанной Гулливером ему и всему его государству помощи (тот пешком выходит в пролив, отделяющий Лилипутию от соседнего и враждебного государства Блефуску, и приволакивает на верёвке весь блефусканский флот), ему жалуют титул нардака, самый высокий титул в государстве. Гулливера знакомят с обычаями страны: чего, к примеру, стоят упражнения канатных плясунов, служащие способом получить освободившуюся должность при дворе (уж не отсюда ли позаимствовал изобретательнейший Том Стоппард идею своей пьесы «Прыгуны», или, иначе, «Акробаты»?). Описание «церемониального марша»... между ног Гулливера (ещё одно «развлечение»), обряд присяги, которую он приносит на верность государству Лилипутия; её текст, в котором особое внимание обращает на себя первая часть, где перечисляются титулы «могущественнейшего императора, отрады и ужаса вселенной», - все это неподражаемо! Особенно если учесть несоразмерность этого лилипута - и всех тех эпитетов, которые сопровождают его имя.
Далее Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами... низких каблуков, а другой - высоких, причём между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с... древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях... употреблялись только низкие каблуки...». Ну чем не реформы Петра Великого, споры относительно воздействия которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день! Ещё более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» - Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца - с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведёт речь о современной ему Англии, разделённой на сторонников тори и вигов - но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху - свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях - писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.
Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал... обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», без большого труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, также отнюдь не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.
Надо сказать, что не только описанные Свифтом ситуации, человеческие слабости и государственные устои поражают своим сегодняшним звучанием, но даже и многие чисто текстуальные пассажи. Цитировать их можно бесконечно. Ну, к примеру: «Язык блефусканцев настолько же отличается от языка лилипутов, насколько разнятся между собою языки двух европейских народов. При этом каждая из наций гордится древностью, красотой и выразительностью своего языка. И наш император, пользуясь преимуществами своего положения, созданного захватом неприятельского флота, обязал посольство [блефусканцев] представить верительные грамоты и вести переговоры на лилипутском языке». Ассоциации - Свифтом явно незапланированные (впрочем, как знать?) - возникают сами собой...
Хотя там, где Гулливер переходит к изложению основ законодательства Лилипутии, мы слышим уже голос Свифта - утописта и идеалиста; эти лилипутские законы, ставящие нравственность превыше умственных достоинств; законы, полагающие доносительство и мошенничество преступлениями много более тяжёлыми, нежели воровство, и многие иные явно милы автору романа. Равно как и закон, полагающий неблагодарность уголовным преступлением; в этом последнем особенно сказались утопичные мечтания Свифта, хорошо знавшего цену неблагодарности - и в личном, и в государственном масштабе.
Однако не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека Горы, многим возвышение (в смысле переносном и буквальном) совсем не по нраву. Обвинительный акт, который эти люди организуют, обращает все оказанные Гулливером благодеяния в преступления. «Враги» требуют смерти, причём способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как «истинный друг» Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза; «такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведёт в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками». В действительности же (государственные интересы как-никак превыше всего!) «потеря глаз не нанесёт никакого ущерба физической силе [Гулливера], благодаря которой [он] ещё сможет быть полезен его величеству». Сарказм Свифта неподражаем - но гипербола, преувеличение, иносказание абсолютно при этом соотносятся с реальностью. Такой «фантастический реализм» начала XVIII века...
Или вот ещё образчик свифтовских провидений: «У лилипутов существует обычай, заведённый нынешним императором и его министрами (очень непохожий... на то, что практиковалось в прежние времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества всем известные и всеми признанные. Речь немедленно оглашается по всей империи; и ничто так не устрашает народ, как эти панегирики императорскому милосердию; ибо установлено, что чем они пространнее и велеречивее, тем бесчеловечнее было наказание и невиннее жертва». Все верно, только при чем тут Лилипутия? - спросит любой читатель. И в самом деле - при чем?..
После бегства в Блефуску (где история повторяется с удручающей одинаковостью, то есть все рады Человеку Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и... случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. 
С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, «я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности» (несомненная «отсылка» Свифта к собственным «Письмам суконщика» - его памфлету, вышедшему в свет в 1724 г.).
Вторым странным государством, куда попадает неугомонный Гулливер, оказывается Бробдингнег - государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Всякий раз свифтовский герой словно попадает в иную реальность, словно в некое «зазеркалье», причём переход этот происходит в считанные дни и часы: реальность и ирреальность расположены совсем рядом, надо только захотеть...
Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером на этот раз в точности соответствует тому, как вёл себя сам Гулливер с лилипутами, во всех подробностях и деталях, которые так мастерски, можно сказать, любовно описывает, даже выписывает Свифт. На примере своего героя он демонстрирует потрясающее свойство человеческой натуры: умение приспособиться (в лучшем, «робинзоновском» смысле слова) к любым обстоятельствам, к любой жизненной ситуации, самой фантастической, самой невероятной - свойство, какового лишены все те мифологические, выдуманные существа, гостем которых оказывается Гулливер.
И ещё одно постигает Гулливер, познавая свой фантастический мир: относительность всех наших представлений о нем. Для свифтовского героя характерно умение принимать «предлагаемые обстоятельства», та самая «терпимость», за которую ратовал несколькими десятилетиями раньше другой великий просветитель - Вольтер.
В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране - эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушённых его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас - просто выдумкой, враньём. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвёл некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Блеск!
Ещё больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «...мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества... Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещённым европейцам, совершенно чужды». И в самом деле - чужды, совершенно чужды! Издёвка Свифта настолько очевидна, иносказание настолько прозрачно, а наши сегодняшние по этому поводу естественно возникающие мысли настолько понятны, что тут не стоит даже труда их комментировать.
Столь же замечательно «наивное» суждение короля по поводу политики: бедный король, оказывается, не знал её основного и основополагающего принципа: «все дозволено» - вследствие своей «чрезмерной ненужной щепетильности». Плохой политик!
И все же Гулливер, находясь в обществе столь просвещённого монарха, не мог не ощущать всей унизительности своего положения - лилипута среди великанов - и своей, в конечном итоге, несвободы. И он вновь рвётся домой, к своим родным, в свою, столь несправедливо и несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: своё кажется... слишком маленьким. Привык!
В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, - верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера - Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лапутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове - хлопальщики, назначение которых - заставить слушателей (собеседников) сосредоточить своё внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадёт в его столицу город Лагадо, он будет потрясён сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти - все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектёры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю... прониклись презрением ко всем... учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектёров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны. Описание визита Гулливера в Академию, его бесед с учёными мужами не знает себе равных по степени сарказма, сочетающегося с презрением, - презрением в первую очередь в отношении тех, кто так позволяет себя дурачить и водить за нос... А лингвистические усовершенствования! А школа политических прожектёров!
Утомившись от всех этих чудес, Гулливер решил отплыть в Англию, однако на его пути домой оказался почему-то сначала остров Глаббдобдриб, а затем королевство Лаггнегг. Надо сказать, что по мере продвижения Гулливера из одной диковинной страны в другую фантазия Свифта становится все более бурной, а его презрительная ядовитость - все более беспощадной. Именно так описывает он нравы при дворе короля Лаггнегга.
А в четвёртой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы - это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты - то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа - еху, как две капли воды похожие на человека, только лишённые покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию...
В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об её обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях - и в очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом - недоумение, потом - возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе - вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройство их сообщества - это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе - что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» - Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он - еху, то и жить ему должно рядом с еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. Утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее учёностью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» - изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели...».
Автор сообщает читателю, что книга принадлежит перу его друга и родственника – мистера Лемюэля Гулливера. Он решил издать её для молодых дворян. Роман был сокращён наполовину за счёт страниц, посвящённых тонкостям морского дела.
Письмо капитана Гулливера к своему родственнику Ричарду Симпсону
Мистер Лемюэль Гулливер высказывает недовольство тем, что его друг позволил себе изъять из книги ряд мест и вставить новые куски текста, мотивируя это нежеланием идти на конфликт с власть имущими. Главный герой считает, что публикация «Путешествий» не принесла практической пользы, так как никоим образом не повлияла на общественные пороки. Напротив в его адрес были высказаны обвинения в неуважении и приписаны ему книги, которых он никогда не создавал.
Часть первая
Путешествие в Лилипутию
1
Лэмюэль Гулливер был третьим (из пяти) сыном владельца небольшого поместья в Ноттингемшире. С четырнадцати до семнадцати лет он учился в колледже Эмануила в Кембридже, с семнадцати до двадцати одного – у выдающегося лондонского хирурга мистера Джемса Бетса. Два года и семь месяцев Гулливер изучал медицину в Лейдене, после чего занял место хирурга на судне «Ласточка», где и прослужил последующие три с половиной года. Затем герой женился на второй дочери чулочного торговца – Мери Бертон и осел в Лондоне. Через два года, после смерти своего учителя Бетса, его дела пошатнулись и он снова пошёл служить корабельным хирургом. Шесть лет провёл Гулливер на флоте, после чего три года пытался обосноваться на суше, но опять был вынужден сдаться и вернуться на корабль. 4 мая 1699 года на судне «Антилопа» герой отправился в Южное море.
Попавший в страшную бурю корабль был отнесён к северо-западу от Австралии, где столкнулся с густым туманом и разбился о камни. Команда погибла. Гулливеру удалось добраться вплавь до берега, где он свалился от усталости и проспал девять часов.
Проснувшись, герой обнаруживает, что привязан к земле. На его обездвиженное тело взбираются сорок крохотных человечков. Гулливеру удаётся стряхнуть их и освободить левую руку, на которую начинает сыпаться град из стрел. Герой решает лежать спокойно, дождаться наступления темноты и тогда вступить в бой с неприятелем. Рядом с ним возводят помост, на который взбирается важный сановник Гурго, долго говорящий на каком-то неизвестном языке. Гулливер показывает знаками, что нуждается в пище. Туземцы кормят его. Королевская свита десять минут объясняет герою, что его перевезут в столицу. Гулливер просит освободить его. Гурго отвечает отказом. Человечки ослабляют верёвки, чтобы герой смог помочиться. Раненую кожу Гулливера смазывают лечебной мазью. Герой, в чьё вино человечки подмешивают снотворное, засыпает ещё на восемь часов. На огромной телеге, с помощью лошадей, Гулливера везут в столицу.
На следующее утро у ворот города его встречает император со свитой. Гулливера поселяют в древний храм, использующийся после зверского убийства в качестве общественного здания. В целях безопасности героя приковывают многочисленными цепями за левую ногу.
2
Гулливер обозревает окрестности: слева от храма он видит город, справа – возделанные поля и лес. Первый крупный поход в туалет он совершает в своём новом месте жительства, затем – на воздухе, вдали от храма. Император, чей рост не превышает ногтя героя, вместе с семьёй и свитой навещает Гулливера и заботится о том, чтобы тот ни в чём не нуждался.
Первые две недели герой спит на голом полу. Затем ему шьют матрас, простыни и одеяло. Жители страны приходят посмотреть на Гулливера. Император каждый день совещается со своими министрами о том, что делать с великаном, который может сбежать или учинить в стране голод. От смерти Гулливера спасает милостивое обращение с шестью озорниками, переданными в его руки стражей. Император приказывает подданным обеспечить великана пищей, выделяет ему шестьсот слуг, триста портных и шесть учёных для обучения местному языку.
Через три недели Гулливер начинает немного говорить по-лилипутстки. Он просит императора даровать ему свободу. Двое чиновников обыскивают Гулливера и составляют подробную опись его имущества. Император изымает у героя саблю, два карманных пистолета, пули и порох. Часть вещей (очки и карманную подзорную трубу) Гулливер утаивает при обыске.
3
Гулливер входит в милость к императору. Население Лилипутии начинает доверять ему всё больше и больше. Героя развлекают танцами на канате, которые производятся людьми, желающими занять высокую государственную должность. На берегу находится шляпа Гулливера. Лилипуты возвращают её владельцу. У Гулливера появляется смертельный враг – адмирал королевского флота Скайреш Болголам. Последний составляет документ с условиями освобождения героя.
4
Гулливер осматривает столицу Лилипутии – Мильдендо и расположенный в середине неё императорский дворец. Главный секретарь по тайным делам Рельдресель рассказывает Гулливеру о политической ситуации внутри страны (вражда между партиями Тремексенов и Слемексенов) и угрозе нападения другой великой империи Блефуску, располагающейся на соседнем острове.
5
Гулливер срезает якоря у пятидесяти боевых кораблей Блефуску, связывает их и доставляет в порт Лилипутии. Император мечтает полностью поработить врага, но герой отказывает ему в помощи. Вызванный на тушение пожара императорского дворца Гулливер попадает в немилость из-за того, что мочиться на огонь.
6
Гулливер описывает рост жителей, зверей и растительности Лилипутии; рассказывает об обычаях местного населения – писать из одного угла страницы в другой, хоронить мёртвых вниз головой, жестоко карать судей, ложно обвинивших доносчиков. Неблагодарность считается в Лилипутии уголовным преступлением. Дети ничего не должны своим родителям. Они воспитываются вне семей, раздельно по половому признаку.
За те десять месяцев и тринадцать дней, которые Гулливер проводит в Лилипутии, он изготавливает стол и стул, получает новую одежду. За совместным обедом с императором лорд-канцлер Флимнап, приревновавший к герою свою жену, говорит, что содержание Человека Горы обходится казне в полтора миллиона спругов.
7
Друг из дворца знакомит Гулливера с обвинительным актом, составленным против него Болголамом и Флимнапом. Куинбус Флестрин обвиняется в выпуске мочи на императорской дворец, отказе в завоевании Блефуску и желании совершить путешествие на соседний остров. Не дожидаясь того, убьют его или выколют глаза, Гулливер бежит из Лилипутии.
8
Через три дня Гулливер находит в море лодку и просит разрешения у императора Блефуску вернуться домой. Император Лилипутии объявляет героя изменником и требует его возвращения в страну. Император Блефуску отказывается выдать Гулливера. 24 сентября 1701 года герой покидает остров. 26 числа его подбирает английское купеческое судно. 15 апреля 1702 года Гулливер пребывает в Даунс. Два месяца он проводит с семьёй, после чего отправляется в новое путешествие.
Часть вторая
Путешествие в Бробдингнег
1
20 июня 1702 года Гулливер покидает Англию на корабле «Адвенчер». В апреле 1703 последний попадает в бурю. В июне 1705 года герои начинают испытывать недостаток в пресной воде. Гулливер вместе с матросами высаживается на неизвестный континент. Он видит, как его товарищей преследует великан, а сам попадает на огромное поле с высоким ячменем, где его находит один из крестьян и передаёт своему хозяину. Гулливер показывает себя фермеру с лучшей стороны. Он оказывается в доме великана, где сидит за одним столом вместе с фермерским семейством.
Хозяйка укладывает Гулливера на своей кровати. Проснувшись, он сражается с двумя крысами, размером с дворняжку; справляет нужду в саду, куда его выносит жена фермера.
2
Девятилетняя дочь фермера мастерит для Гулливера постель в колыбельке своей куклы, шьёт ему рубашки, учит языку и даёт новое имя – Грильдриг. Сосед-фермер предлагает отвезти героя на ярмарку, чтобы показывать за деньги. В гостинице «Зелёный орёл» Гулливер даёт двенадцать выступлений в день. Через два месяца фермер едет с ним в тур по стране. За десять недель герои посещают восемнадцать крупных городов и множество мелких деревень. Глюмдальклич («нянюшка») – дочь фермера сопровождает отца в этой поездке. 25 октября Гулливера привозят в столицу.
3
От постоянных выступлений Гулливер начинает худеть. Фермер решает, что он скоро умрёт и продаёт его королеве. Глюмдальклич остаётся при Гулливере. Герой рассказывает королеве о том, как с ним обращался фермер. Королева представляет Гулливера королю. Последний в начале думает, что видит перед собой сплекнока (небольшое животное), затем решает, что герой – механизм. Поговорив с Гулливером, король отправляет его на исследование к трём учёным, которые не могут понять, как он появился на свет вопреки законам природы.
Для Гулливера делают маленький дом, шьют новую одежду. Он постоянно обедает с королевой, а по средам (воскресениям) с самим королём. Карлик королевы завидует славе Гулливера и окунает его в чашку со сливками. Опасность для героя представляют и гигантские мухи с осами.
4
Королева берёт с собой Гулливера в путешествия по стране. Королевство Бробдингнег имеет вид полуострова, окружённого с трёх сторон океаном, а с четвёртой – высокими горами. Столица государства – город Лорбрульгруд располагается по обоим берегам реки.
5
В Бробдингнег Гулливера подстерегают постоянные опасности: карлик королевы стряхивает на его голову яблоки, град сильно бьёт героя по спине, белый спаниель садовника принимает его за игрушку, которую нужно доставить хозяину, а обезьяна – за собственного детёныша. Фрейлины раздевают Гулливера донага и кладут себе на грудь. Королева приказывает столяру смастерить для героя лодку и длинный таз, чтобы он мог заниматься греблей.
6
Гулливер мастерит из волос короля гребень, а из волос королевы – стулья и кошелёк, развлекает царскую чету игрой на шпинете. Королю герой рассказывает об Англии и получает обоснованную критику судебной, финансовой и армейской системы.
7
Гулливер предлагает королю открыть тайну пороха. Король приходит в ужас и просит никогда не упоминать при нём столь грозного оружия.
Гулливер рассказывает читателю об особенностях науки, законодательства и искусства Бробдингнега.
8
На третий год своего пребывания в Бробдингнеге Гулливер вместе с королевской четой отправляется к южному побережью. Паж выносит его на пляж подышать свежим воздухом. Пока мальчик ищет птичьи гнёзда, дорожный ящик Гулливера похищает орёл, на которого нападают другие птицы. Герой оказывается в море, где его подбирает английское судно. Капитан корабля принимает героя за сумасшедшего. В нормальности Гулливера он убеждается, увидев вещи из королевства Бробдингнег. 5 июня 1706 года герой пребывает в Даунс.
Часть третья
Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию
1
5 августа 1706 года Гулливер покидает Англию на корабле «Добрая надежда». В Китайском море на судно нападают пираты. Гулливер тщетно пытается найти милосердие у голландского злодея, зато японец проявляет к нему определённую милость. Команду берут в плен. Гулливера сажают в челнок и отпускают в Тихий океан, где он находит временное пристанище на одном из островов.
На пятый день герой видит в небе летающий остров. Жители острова откликаются на его просьбу о помощи.
2
Лапутяне имеют странный вид: их головы скошены либо направо, либо налево, один глаз смотрит внутрь, а другой – вверх. Высший класс сопровождают слуги с пузырями воздуха и мелких камней, которыми они выводят своих хозяев из глубоких размышлений.
Гулливера кормят обедом, учат языку, шьют новое платье. Через несколько дней Летучий остров пребывает в столицу королевства – Лагадо. Гулливер замечает, что лапутяне интересуются только двумя вещами – математикой (геометрией) и музыкой, а больше всего на свете боятся космических катаклизмов. Жёны лапутян часто изменяют им с менее задумчивыми чужестранцами.
3
Летучий остров держится на плаву благодаря огромному магниту, расположенному в Астрономической пещере в центре Лапуты. Восстания своих подданных на континенте король предотвращает, закрытием солнца или опусканием острова на город. Королю и его сыновьям запрещено покидать Лапуту.
4
Гулливер спускается на континент лапутян – Бальнибарби. В Лагадо он находит приют в доме сановника Мьюноди. Гулливер обращает внимание на плохую одежду горожан и пустые поля, которые всё равно зачем-то возделываются крестьянами. Мьюноди объясняет, что это результат новой методики обработки почвы, которую разработали в Академии прожектеров, учреждённой сорок лет назад несколькими людьми, посетившими Лапуту. Сам сановник ведёт своё хозяйство по-старинке: у него прекрасные дома и изобильные поля.
5
Гулливер посещает Академию прожекторов, где знакомится с профессорами, пытающимися извлечь солнечные лучи из огурцов, питательные вещества из экскрементов, порох из льда, построить дом, начиная с крыши, вспахать поле с помощью свиней, вывести новый вид пряжи из паучьей паутины, наладить работу кишечника посредством мехов для откачивания и накачивания воздуха. Прожекторы в области спекулятивных наук пытаются механизировать процесс познания и упростить язык, либо вычеркнув из него глаголы и причастия, либо полностью все слова.
6
Политические прожекторы кажутся Гулливеру сумасшедшими, так как они предлагают правительству действовать в интересах народа. Политическим противникам доктора предлагают обменяться задними частями мозга, налоги с граждан взимать либо с их пороков, либо достоинств.
7
Гулливер отправляется в Мальдонаду, чтобы переправиться оттуда в Лаггнегг. В ожидании корабля он совершает путешествие на островок Глаббдобдриб, населённый волшебниками. Правитель вызывает для него духов Александра Великого, Ганнибала, Цезаря, Помпея, Брута.
8
Гулливер общается с Аристотелем и Гомером, Декартом и Гассенди, европейскими королями и обычными людьми.
9
Гулливер возвращается в Мальдонаду и через две недели отплывает в Лаггнегг, где его арестовывают до получения распоряжений от двора. В Тральдрегдаб герой получает аудиенцию у короля, подходя к которому нужно лизать пол тронного зала.
10
Три месяца Гулливер проводит в Лаггнегге. В местном народе он отмечает обходительность и добродушие и узнаёт о рождении среди лаггнежцев бессмертных людей – струльдбругов. Гулливер с воодушевлением описывает, как бы стал жить, будучи бессмертным, но ему объясняют, что в вечной жизни нет ничего хорошего, так как после восьмидесяти лет струльдбурги погружаются в мрачную меланхолию и мечтают либо о юности, либо о смерти. Они начинают болеть, забывать язык и влачат жалкое существование.
11
Из Лаггнегга Гулливер попадает в Японию. Император в знак уважения к королю Лаггнегга освобождает героя от попрания ногами распятия. 10 апреля 1710 года Гулливер прибывает в Амстердам, 16 апреля – в Даунс.
Часть четвёртая
Путешествие в страну Гуигнгнмов
1
7 сентября 1710 года Гулливер занимает должность капитана на корабле «Адвенчюрер». По неопытности он набирает команду из морских разбойников, которые арестовывают его в Южном море. 9 мая 1711 года Гулливера высаживают на неизвестный берег, покрытый лесом и полями с овсом. На героя нападают дикие обезьяны. Странного вида конь спасает Гулливера. Вскоре к нему присоединяется ещё одна лошадь. Животные разговаривают о чём-то, ощупывают Гулливера, удивляются его одежде, учат героя двум словам – «еху» и «гуигнгнм».
2
Серый конь приводит Гулливера к себе домой, где герой вновь сталкивается с еху – человекоподобными обезьянами, которых лошади держат на привязи в качестве домашних животных. Герою предлагают еду еху (коренья и тухлое мясо), но он отказывается от неё в пользу коровьего молока. Сами лошади едят на обед овсяную кашу с молоком. Гулливер учится делать хлеб из овса.
3
Гулливер учит язык гуигнгнмов, чьё произношение напоминает собой верхнеголландское наречие. Через три месяца он рассказывает серому коню свою историю. Знатные кони и кобылы приезжают посмотреть на Гулливера.
Как-то раз слуга серого коня – гнедой лошак застаёт героя раздетым. Гулливер показывает своё тело коню. Последний убеждается в том, что герой почти ничем не отличается от еху, но соглашается сохранить тайну его одежды.
4
Гулливер рассказывает серому коню о европейской цивилизации и отношении в ней к лошадям.
5
Гулливер вводит своего хозяина в положение дел современной ему Англии, рассказывает о европейских войнах и законодательной системе страны.
6
Гулливер просвещает серого коня относительно сущности денег, рассказывает ему об алкоголе, медицине, первом государственном министре, вырождающейся английской знати.
7
Гулливер объясняет читателю, почему он выставил англичан в таком неприглядном свете: ему полюбилась искренность и простота гуигнгном. Серый конь приходит к выводу, что английские еху пользуются своим разумом только для укоренения существующих и приобретения новых пороков. Он рассказывает Гулливеру о мерзостной природе местных еху.
8
Гулливер наблюдает за повадками еху. В гуигнгнмах он отмечает чёткое следование разуму, дружбу и доброжелательство. Семейные лошадиные пары далеки от страстей. Он заключают брак для воспроизведения потомства и имеют по одному жеребёнку обоего пола.
9
За три месяца до отъезда Гулливер попадает на проводящееся раз в четыре года собрание представителей всей нации, на котором обсуждается вопрос о том, не стоит ли стереть с лица земли всех еху? Его хозяин предлагает использовать более гуманный способ, стерилизовав существующих животных.
10
Гулливер три года живёт у гуигнгнмов и мечтает о том, чтобы навсегда остаться среди этих замечательных животных. Большой совет постановляет, что героя необходимо либо держать вместе с остальными еху, либо отправить домой. Два месяца Гулливер строит пирогу, после чего отчаливает к дальнему острову.
11
Гулливер добирается до берегов Новой Голландии – Австралии. Дикари ранят его стрелой в левое колено. Героя подбирает португальский корабль, с которого он пытается сбежать, так как не хочет находиться среду еху. Капитан корабля – дон Педро высаживает его в Лиссабоне, помогает адаптироваться к жизни в человеческом обществе и отправляет домой, в Англию. 5 декабря 1715 года Гулливер встречается с женой и детьми.
12
Путешествия Гулливера продолжались шестнадцать лет и семь месяцев. По возвращении в Англию он говорит о том, что главная задача писателя, рассказывающего о своих приключениях, - это правдивость в изложении событий.
Вторая часть романа повествует читателю о том, как главный герой проводит время на Бробдингнеге – острове великанов. Теперь его воспринимают, как карлика. Он претерпевает множество приключений, пока не оказывается у королевского двора. Гулливер становится любимым собеседником самого короля. В одной из бесед он рассказывает, что история Англии – ни что иное, как куча заговоров, смут, убийств, революций и виселиц. Между тем Гулливер чувствует себя в этой стране все более унизительно: положение лилипута в стране великанов ему неприятно. Он уезжает прочь, но дома, в Англии, долгое время все вокруг ему кажется очень маленьким.
В части третьей Гулливер попадает сначала на остров Лапута. Далее с этого острова он спускается на континент и попадает в город Лагадо. Здесь его поражают сочетание беспредельного разорения и оазисов процветания. Эти оазисы – все, что осталось от прошлого, нормальной жизни, до того, как появились Прожектора. Прожекторы – это люди, побывавшие на острове Лапута и решили, что и на земле так же следует переделывать всю науку, искусство, законы, язык. Устав от этих чудес, Гулливер намерен отплыть на Родину, но по дороге домой оказывается сначала на острове Глаббдобдриб, а затем в королевстве Лаггнегг.
В результате Гулливер сбегает из Лилипутии к Блефускам, откуда на специально построенной им лодке отплывает, и встречает купеческое судно. Он возвращается в Англию и привозит с собой миниатюрных овечек, которые вскоре распространяются повсеместно.
Постепенно Гулливер все подробнее знакомится с жизнью Лилипутии и узнает, что в этой стране существуют две партии – Тремексены и Слемексены, каждая из них отличается тем, что одни являются сторонниками низких каблуков, а другие – сторонники высоких. На этой почве между ними возникают жестокие споры. Еще банальнее – причина войны между Лилипутией и Блефусками: она заключается в вопросе о том, с какой стороны разбивать яйца – с острого или тупого конца.
С Гулливером приветливо разговаривает сам император, дает ему множество почестей. Однажды Гулливеру дарят даже титул нардака, высший титул в государстве. Это происходит после того, как Гулливер пешком притягивает через пролив весь флот враждебного государства Влефусков.
Роман Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера» состоит из четырех частей, в каждой описывается одно из четырех путешествий главного героя. Главным героем романа является Гулливер, хирург, а после – и капитан нескольких кораблей. Первая часть романа описывает посещение Гулливером Лилипутии. Само название страны говорит читателю о том, как выглядят ее обитатели. В начале, жители Лилипуты встречают Гулливера вполне приветливо. Ему дают имя Человек Горы, предоставляют жилье, обеспечивают питанием – что особенно трудно – ведь его рацион равен рациону семисот двадцати восьми лилипутов.
В четвертой, заключительной части романа, автор рассказывает о том, как Гулливер оказался в стране гуингнмов. Гуингнмы – это лошади, но именно в них герой обретает вполне человеческие черты: доброту, порядочность, честность. В служении у гуингнмов находятся злобные и мерзкие существа – йеху. Йеху внешне очень похожи на человека, но по характеру и поведению являются порождением мерзости. Однако прекрасно прожить свои дни главный герой здесь не может. Добропорядочные и воспитанные гуингнмы выгоняют его к йеху – только за то, что внешне он похож на них. Гулливер возвращается в Англию, чтобы больше уже не осуществлять путешествий никогда. Так завершается роман Джонатана Свифта Путешествия Гулливера.
